"— Меня печальный опыт научил,

Сколь малую ты цену придаёшь

Моим словам, что оказались впрямь

Оплошными; их затаённый вред

Дальнейшими событьями доказан.

Но как я ни грешна, ты мне опять

Вернул благоволенье и приязнь;

Надеясь и любовь твою вернуть,-

Единственную в жизни или смерти

Отраду сердца, — я не утаю

Раздумий, что р смятенной родились

Моей душе и могут облегчить

Страданья наши или их пресечь.

Мучителен, прискорбен этот путь,

Но все же с нашим горем не сравним

И легче на него решиться нам.

Коль мы судьбой грядущей смущены

Потомства, обречённого страдать

И умереть (печально быть виной

Злосчастья племенам от наших чресл,

Произвести на гнусный этот свет

Бездольных отпрысков, которым жить

В скорбях придётся, пищей под конец

Проклятому чудовищу служа),

Ты властен окаянным племенам

Не дать родиться, их не зачинать.

Бездетен ты — останься таковым,

Прожорливую Смерть перехитрив;

Тогда насытить нами лишь двумя

Желудок алчный доведётся ей.

Но ежели жестоким ты сочтёшь

И тяжким, — неразлучно быть со мной,

Любя, общаясь, видясь день за днём,

Воздерживаться от законных прав

Любви, от брачных сладостных объятий,

И безнадёжно подле существа,

Сгорающего от взаимных чувств,

Желаньями томиться, что ничуть

Не меньшие беда и маета,

Чем кары предстоящие, — давай

Покончим разом и освободим

Себя и семя наше ото всех

Грозящих ужасов; отыщем Смерть,

А не найдём — её исполним долг

Руками собственными над собой.

Зачем дрожать от страха и в конце

Стать жертвой Смерти, если к ней пути

В избытке? Мы кратчайший изберём,

Разрушив разрушеньем разрушенье!"

Так высказалась Ева, или речь

Дальнейшая оборвана была

Отчаяньем. Столь пристально она

О Смерти думала, что свежий цвет

Ланит её смертельно побледнел.

Но Евины советы не могли

Поколебать Адама; вознесясь

Гораздо прозорливейшим умом

К надеждам лучшим, он ей возразил:

"— Твоё презренье к жизни и тщете

Утех телесных некие черты

В тебе являют, и они стократ

Достойней, благороднее вещей,

Тобою презираемых. Но мысль

О саморазрушенье перевес

Твой губит; не презрение лежит

В её основе, но тоска и страх

Утраты жизни и усладных благ,

Тобой ценимых. Если ты исход

Желанный в Смерти видишь, возмечтав

Избегнуть приговора, знай, что Бог,

Без спору, наказующую длань

Предусмотрительно вооружил,

И от возмездья нам уйти нельзя

Подобным способом; но я боюсь,

Что Смерть похищенная не спасёт

От присуждённой кары, и Господь,

Прогневясь пуще, Смерть устроит в нас

Ещё при жизни. Нет, изобретём

Решенье лучшее! Сдаётся мне,

Его нашёл я, вспомнив приговор

И тщательно обдумав те слова,

В которых нам предсказано, что Змия

Глава сотрётся семенем Жены.

Ничтожная награда, если здесь

Не мыслится, как я сообразил,

Великий наш противник Сатана,

В обличье Змия обольстивший нас.

Главу его стереть! Вот это месть

Достойная! Но мы её навек

Лишимся, если руки на себя

Наложим иль бездетность изберём,

Как предлагаешь ты; избегнет Враг

Возмездья, присуждённого ему,

А с нас, виновных, взыщется вдвойне.

Итак, не будем больше говорить

О самочинной смерти, о бесплодье

Намеренном, которое надежд

Лишает, нетерпеньем отдаёт,

Враждой, досадой, спесью, мятежом

Противу Бога и Его Суда,

Противу справедливого ярма,

На нас возложенного. Вспомяни,

Сколь милостиво нам Господь внимал

И сколь безгневно, безукорно Он

Судил! Уничтоженья ждали мы

На месте, придавая смысл такой

Понятью Смерти; что ж произошло?

Тебе он муки тягости предрёк

И чадородия, но эта боль

Вознаграждается в счастливый миг,

Когда, ликуя, чрева твоего

Ты узришь плод; а я лишь стороной

Задет проклятьем, — проклята Земля;

Я должен хлеб свой добывать в трудах.

Что за беда! Была бы хуже праздность.

Меня поддержит труд и укрепит.

Господня благость безо всяких просьб

О нас промыслила: чтоб нам вреда

Ни холод, ни жара не нанесли,

Всевышний, недостойных пожалев,

Своею дланью в день Суда одел.

А если мы к Нему прильнём с мольбой,

С вниманьем большим Он отверзнет слух

И сердце к состраданью преклонит.

Он способы премудро преподаст,

Как нам суровость годовых времён

Перенести, укрыться от дождя,

От града, льда и снега; вот уже

Небесный свод на разные лады

Их шлёт на гору нашу; между тем

Порывами сырые ветры веют,

Взметнув зеленокудрую листву

Развесистых деревьев: верный знак,

Что надо отыскать приютный кров

И обрести тепло, дабы согреть

Немеющие члены; и пока

Нас не покинуло на произвол

Ночного холода светило дня,-

Лучи его собрав и отразив,

Им в снедь дадим сухое вещество,

Иль воздух попытаемся поджечь

Соудареньем или треньем двух

Предметов, по примеру облаков,

Вступивших в битву, или грудь о грудь,

Порывом ветра сшибленных сейчас

И породивших молнийный огонь,

Что, вкось низринувшись, воспламенил

Сосны и пихты смольную кору,

И это пламя шлёт издалека

Приятное тепло и в силах греть

Не хуже солнца; пользоваться им

И средствами другими, исцелить

Способными или исправить зло,

Что наши прегрешенья навлекли,-

О милости молящих, нас Господь

Наставит. Мы, при помощи Творца,

Удобствами такими овладев,

Без страха сможем нашу жизнь прожить,

Пока последний не вкусим покой

И отойдём во прах, — родной наш дом.

Всего же лучше — воротясь опять

К судилищу, благоговейно пасть

Пред Богом, о прощенье умолять,

Покорно исповедуя вину,

И землю изобильно оросив

Слезами, воздух вдохами сердец

Унылых сокрушённо огласить,

В знак непритворности и глубины

Смирения и скорби неизбывной!

Он сжалится над нами, сменит гнев

На милость. Ведь когда, казалось, Он

Негодовал и был особо строг,

Что выражал Его приветный взор,

Как не участье, кротость и любовь?"

Так Пращур, каясь, молвил, и ничуть

Не меньше Ева каялась; потом

Пошли туда, где их Господь судил,

Униженно пред Ним простёрлись ниц,

Покорно исповедали вину

И землю оросили током слез,

Окрестный воздух вздохами сердец

Унылых сокрушённо огласив,

В знак непритворности и глубины

Смирения и скорби неизбывной.

КНИГА ОДИНАДЦАТАЯ

С покорством покаянная чета,

Склонись, молилась, ибо Благодать,

С Престола милосердия сойдя,

Их осенила, камень из сердец

Исторгла, обновлённую, взамен,

Живую плоть любовно возродив,

Исполненную вздохов несказанных,

Что на крылах молитвы, к Небесам,

Любого красноречия быстрей,

Взлетали; но в супругах обличал